Человек, который продал жизнь на eBay - Йэн Ашер

Мы наблюдали за ними несколько минут, описывая все новые и новые круги. По моим оценкам, малыш был, должно быть, футов девять в длину (около 3 метров), а мать – от 20 до 25 футов (6–8 метров). Ее плавники и хвост обросли морскими уточками, а рядом с ней паслась довольно большая группа прилипал. Зрелище она представляла собой весьма впечатляющее.

Это был один из самых невероятных моментов в моей жизни, и я старался не упустить ни единой его подробности. В конечном счете мамаша пресытилась разглядыванием нашей компании, легла на прямой курс и, широко махнув хвостом, набрала скорость. Я изо всех сил пытался угнаться за ними, но вскоре они исчезли в морской синеве.

Потерявший дар речи, я вскарабкался на катер, и Михо сказал: «Дай-ка я тебя сфотографирую – у тебя сейчас такое лицо!» Все мы были глубоко взволнованы. Джим просмотрел фотографии на своей камере и остался весьма ими доволен.

Мы совершили еще одну попытку, но думаю, мы китихе надоели, а она отлично умела уклоняться от нежеланных встреч. Удовлетворившись мыслью о том, что нам вряд ли представится более благоприятный случай встречи с китом, мы решили двигаться дальше, чтобы заняться дайвингом.

Место для погружений, куда мы отправились, оказалось изумительным. Во время Второй мировой войны Окинава представляла собой активный театр военных действий. Мы причалили прямо над рифом за одним из главных пляжей, где произвели первую высадку войска США. Днем раньше военные подорвали здесь мину времен Второй мировой, которую Дуг и его команда незадолго до этого обнаружили на морском дне. Дуг и Джим горели желанием взглянуть на то место, где была только что подорвана мина. Вместе с нами был Тейк, который должен был снимать для телепрограммы ущерб, нанесенный взрывом морским обитателям.

Мы спустились на риф, который, увы, был усеян дохлой рыбой – несчастными жертвами взрывчатого раритета 60-летней давности. Тейк нашел фрагмент корпуса мины, весь изодранный и искореженный взрывом. «Сувениры» былой войны захламляли морское дно, и Джим предостерег меня, чтобы я ни в коем случае ни к чему не притрагивался, поскольку там, внизу, до сих пор могли находиться снаряженные боеприпасы. Одной из интересных находок были четыре бутылки из-под кока-колы с отпечатанной на них датой производства – 1944 год. Наверное, их выбросили с какого-то американского военного корабля, после того как много лет назад их держал в руках военный моряк.

Мы отпраздновали этот вечер большим ужином в японском стиле, запив его немалым количеством японского пива!

Плавание с самкой горбача и ее детенышем поистине было одним из самых выдающихся моментов в моей жизни. Это было самое невероятное из всего, что я видел! Потрясающее и волнующее переживание. У меня до сих пор наворачиваются на глаза слезы, когда я пытаюсь объяснить, насколько это было восхитительно. Мы находились так близко, что видели, как она переводит взгляд с одного человека на другого, и было совершенно ясно, на кого она смотрит, пока мы все плавали кругами.

Если бы моему путешествию суждено было закончиться прямо сейчас, думал я, и я не осуществил бы больше ни одной задумки из своего длинного списка, эти драгоценные, необыкновенные несколько минут значили бы, что все оно того стоило.

И опять случайные события, краткие контакты и невероятная доброта незнакомых людей дали мне возможность осуществить давно задуманное таким способом, который намного превзошел все, что я был способен себе представить.

Ну разве жизнь – не истинное чудо? – думал я. Как мог я представить всего пару лет назад, что жизнь приведет меня сюда, к переживанию этого момента, полного экстаза, среди людей, которых я двумя днями раньше и знать не знал?

Саппоро, расположенный на севере Японии, представлял собой ледяной контраст лету «в шортах и футболке», царившему в Ёнагуми и на Окинаве, лежащих так далеко к югу. В рамках одного дня мне показалось, что я перенесся из середины лета в глубины зимы.

Два перелета – и я попал из Наги в Ханэду, токийский аэропорт внутренних линий, а потом в Саппоро. Я прилетел, когда уже кончался день. Поездка по железной дороге в город, потом еще одна к месту, где стоял мой отель, – и к тому времени как я заселился, уже наступил вечер.

Наверное, мне просто повезло, что удалось найти номер в отеле, поскольку я оставил это на последний момент, не будучи вполне уверен в том, что мои встречи в Саппоро состоятся, пока не разобрался с поездкой на Окинаву. Mark’s Inn оказался обоснованно дорогой гостиницей, очень удобной. Что лучше всего, от него было всего пять минут пешком до Юки Мацури, знаменитого фестиваля ледяных скульптур в Саппоро.

Я ничего не ел с самого утра и вышел в город, чтобы найти что-нибудь съедобное. Подумывал прогуляться, чтобы посмотреть скульптуры, которые выстроились вдоль парка Одари сразу к северу от моего отеля, но когда я вышел на улицу, шел сильный снег, и я решил оставить это до утра.

И очень порадовался, что поступил так, поскольку вместе с рассветом явилось прекрасное солнечное утро. После позднего завтрака я прогулялся по Сусукино, где выставлены ледяные скульптуры меньшего размера. В конечном счете я добрался до парка Одари и был весьма впечатлен размерами тамошних скульптур; некоторые были размером с целый дом. Их очень много, они такие сложные и детальные! В ярком солнечном свете выглядели они ошеломительно, и я с удовольствием бродил туда-сюда по растянувшейся на целую милю выставке.

Днем я сел в автобус, намереваясь ехать к третьему месту проведения фестиваля. Я вернулся в город вовремя, чтобы подняться на большую башню в конце парка и сделать несколько фото при свете солнца, а потом дождался сумерек, чтобы посмотреть, как вся выставка освещается, становясь похожей на зимнюю зачарованную страну.

Как ни печально, на этом и кончилось мое – такое интересное, пребывание в Японии. Пора снова двигаться дальше, теперь обратно в Австралию…

Я вылетел из Саппоро назад в Токио и снова пересек город, чтобы попасть в международный аэропорт. Оттуда я вылетел в Кэрнс, что на северо-западном побережье Австралии, и, наконец, третий перелет за тридцать часов доставил меня на юг, в Сидней.

Мел прилетела из Перта встречать меня, и это было замечательно, поскольку я не мог дождаться возможности побыть некоторое время с ней. Однако главное дело, которое я запланировал на пару дней в Сиднее, было куда как менее притягательным.